ПУТЬ К ПОБЕДЕ.
Статья первая. ПЕРВЫЙ ПЕРИОД ВОЙНЫ: ТРАГЕДИЯ И ПОДВИГ

В истории человечества есть события поистине решающего, поворотного значения. С полным основанием к ним можно отнести и завершившуюся 50 лет назад Великую Отечественную войну.
Историческая победа явилась результатом совместных усилий 55 стран антигитлеровской коалиции, но главная тяжесть борьбы выпала на долю Советского Союза. Именно на советско-германском фронте происходили наиболее ожесточенные сражения Второй мировой войны, именно здесь благодаря стойкости и массовому героизму нашего народа был определен исход битвы с фашизмом.
Предыстория войны, ее ход и результаты описаны и проанализированы в сотнях, тысячах книг, брошюр, статей. Однако до сих пор в военной летописи остается немало белых пятен. Это во многом объясняется условиями, в которые были поставлены советские исследователи, на протяжении десятилетий вынужденные довольствоваться ограниченным кругом источников, избегать упоминаний о некоторых непростых проблемах и учитывать политическую конъюнктуру.
В лучшую сторону положение изменилось в последние годы, когда не стало запретных тем, была отменена цензура, а исследователи получили доступ ко многим ранее засекреченным архивным документам. Следствием этого явились переоценка и переосмысление большого числа прежних трактовок событий 1939—1945 гг.
Вместе с тем следует сказать, что некоторые авторы в погоне за сенсационностью весьма вольно обращаются с фактами и создают далекие от реальности построения. В результате складываются новые мифы и легенды.
Например, еще в июне 1941 г. геббельсовская пропаганда сфабриковала версию о вынужденном, превентивном характере войны Германии против Советского Союза. Тогда лишь немногие поверили в эту нацистскую выдумку. Ее полная несостоятельность была раскрыта в ходе Нюрнбергского процесса. Этот миф сегодня мало кто принимает всерьез и на Западе, и в нашей стране (1).
В последнее время тезис о превентивной войне против СССР был, однако, извлечен на свет. В сочинениях В.Суворова «Ледокол» и «День "М"», вышедших миллионными тиражами, утверждается, в частности, что Гитлер лишь упредил Красную Армию, которая в тот момент уже изготовилась для нападения на Третий рейх.
Спорным считается вопрос о степени готовности СССР к войне. С одной стороны, к концу 1930-х гг. СССР превратился в современное индустриальное государство, что позволило оснастить 125 новых дивизий, сформированных за два предвоенных года. Ассигнования на оборону, составлявшие в 1939 г. 25,6% бюджетных расходов, достигли к началу 1941 г. 43,4%. С января 1939 г. по 22 июня 1941 г. в советские войска поступило более 7 тыс. танков, 17 745 боевых самолетов, 29 637 полевых орудий, 52 407 минометов. Германская промышленность к началу войны против СССР так и не сумела добиться решающего превосходства над советской. Сопоставимая статистика свидетельствует, что по количеству основных видов вооружения и боевой техники (танков, самолетов, кораблей, орудий, минометов, автоматического оружия) армия противника даже уступала нам.
С другой стороны, крайне отрицательное воздействие на состояние обороноспособности СССР оказали преступления тоталитарного режима. Они породили в стране атмосферу всеобщей подозрительности, недоверия, доносительства и шпиономании, что сказалось на готовности страны и ее жителей к испытаниям военных лет.
Немалый интерес в наши дни вызывает и дискуссионный вопрос о главных причинах неудач и поражений Красной Армии в первые месяцы войны. По моему мнению, следует выделить два фактора, оказавшие решающее воздействие на крайне неблагоприятный для СССР ход военных действий в летне-осенней кампании 1941 г. Это предвоенные сталинские репрессии в отношении военных кадров и внезапность фашистского нападения на Советский Союз.
Прежде всего отметим, что используемые в литературе цифры — от 15 до 44 тыс. репрессированных советских военнослужащих — не вполне отражают действительных размеров сталинских преступлений. По архивным сведениям, только с 27 февраля 1937 г. по 12 ноября 1938 г. НКВД получил от Сталина, Молотова и Кагановича санкцию на расстрел 38 679 военнослужащих. Если же к этим данным прибавить более 3 тыс. уничтоженных командиров Военно-Морского флота и учесть, что истребление военных кадров имело место и до 27 февраля 1937 г., и после 12 ноября 1938 г., то количество безвинно погибших наших военнослужащих приблизится к 50 тысячам, а общее число репрессированных в Красной Армии и Военно-Морском флоте, несомненно, значительно больше. К 1941 г. только в сухопутных войсках не хватало по штатам 66 900 человек командных кадров. Некомплект в летно-техническом составе военно-воздушных сил достиг 32,3%.
Всего сталинскими палачами было ликвидировано до 80% высшего офицерского состава, в том числе 3 из 5 маршалов, 13 из 15 командармов, 57 из 85 командиров корпусов, 110 из 195 командиров дивизий, 220 из 406 комбригов, а также почти все командующие военными округами, все командующие эскадрами и т.д.
Как показал на Нюрнбергском процессе генерал-фельдмаршал В.Кейтель, некоторые немецкие генералы предостерегали фюрера от нападения на СССР, считая Красную Армию весьма сильным противником. Однако Гитлер в конце 30-х гг. был другого мнения. У нацистского фюрера для этого имелись серьезные основания. «Без тридцать седьмого года, — справедливо заметил Маршал Советского Союза А.М.Василевский, — возможно, не было бы вообще войны в 1941 году. В том, что Гитлер решился начать войну в сорок первом году, большую роль сыграла оценка той степени разгрома военных кадров, который у нас произошел... Был ряд дивизий, которыми командовали капитаны, потому что все, кто был выше, были поголовно арестованы».
Что касается отрицательного влияния на боевые действия советских войск второго отмеченного нами фактора, то в современной печати появились утверждения, отрицающие какую-либо внезапность нападения; всякое упоминание о ней стало квалифицироваться как издержки историографии прошлых лет. Подобный подход основывается на том, что разведывательные органы и сам Сталин знали об угрозе агрессии гитлеровской Германии против Советского Союза. Уязвимость подобной точки зрения заключается в том, что ее сторонники не разграничивают понятия стратегической и оперативно-тактической внезапности.
«Великий вождь» действительно располагал многими важными данными о возможном нападении фашистской Германии на СССР. Тем не менее самые срочные и необходимые меры Сталиным приняты не были. Даже за несколько часов до начала войны, получив новые тревожные сообщения, он все еще сомневался и дал согласие лишь на некоторые половинчатые шаги, не санкционировав их ускоренное осуществление.
В результате грубейшего просчета Сталина гитлеровскому командованию удалось достичь тактической внезапности, что имело далеко идущие последствия. За один лишь первый день войны в результате неожиданного удара германских ВВС советская авиация потеряла более 1200 самолетов, из них 800 самолетов было уничтожено на аэродромах (по немецким данным, наши ВВС лишились 22 июня даже 1811 самолетов, в том числе 1489 — на земле; германским ВВС этот день обошелся в 35 сбитых и около 100 поврежденных самолетов). В итоге враг сразу же получил весьма ощутимый перевес в воздухе, что в той обстановке имело чрезвычайно важное значение.
Понятный интерес у читателей, исследователей и публицистов вызывает вопрос о понесенных страной жертвах и потерях в минувшей войне и их сравнение с потерями противника. По итогам работы специальных комиссий Генштаба МО СССР и Отделения истории АН СССР, в распоряжении которых имелись важнейшие архивные сведения, в том числе именные списки военнослужащих, погибших в 1941—1945 гг., к началу 1990 г. была определена общая цифра потерь — 27 млн. советских граждан; из них 8 668 400 — воины Вооруженных Сил СССР. Что касается безвозвратных потерь вермахта и его союзников на советско-германском фронте, то они составили, по имеющимся документам, более 6923 тыс. человек. Соотношение потерь без учета гражданского населения — 1,3 к 1.
Весной и в начале лета 1941 г. многие факты говорили о том, что фашистская Германия форсированно готовится к нападению на СССР и война уже стоит буквально у нашего порога.
С самого начала 1941 г. существенно возросли переброски немецких войск и боевой техники в районы западной границы Советского Союза, а с 25 мая сюда направлялось до 100 эшелонов в сутки. Участились нарушения советской границы. Наши пограничники только за одиннадцать предвоенных месяцев задержали около 5 тыс. вражеских лазутчиков. За первую половину 1941 г. германские самолеты 324 раза вторгались в воздушное пространство СССР, производя разведку и аэрофотосъемку. Однако было строжайшее указание И.В.Сталина огня по ним не открывать, дабы не спровоцировать войну.
Не менее поразительный факт: незадолго до фашистского нападения по просьбе германской стороны на обширную территорию западной части СССР были допущены так называемые поисковые группы для обнаружения немецких захоронений времен первой мировой войны. Нетрудно догадаться, чем они занимались на самом деле.
Все более тревожные сообщения ежедневно поступали в Кремль по самым различным каналам. Однако Сталин упрямо игнорировал все донесения и предостережения о реальной угрозе, нависшей над страной.
Чем можно объяснить такую чрезвычайно странную позицию «гениального стратега»? Как рассказывал А.И.Микоян, «говорить с ним (со Сталиным. — Г.К.) весной и особенно в начале лета в 1941 г. о том, что Германия в любой день может напасть на СССР, было делом абсолютно бесполезным. Сталин уверовал в то, что война с немцами может начаться где-то в конце 1942 г. или в середине его, т.е. после того, как Гитлер поставит Англию на колени. Воевать же на два фронта, по его мнению, фюрер никогда не решится. "А к тому времени мы успешно выполним третью пятилетку, и пусть Гитлер попробует тогда сунуть нос", - уверенно заключал Сталин».
Это подтверждает и следующая выдержка из докладной Берии Сталину от 21 июня 1941 г.: «Начальник разведупра, где еще недавно действовала банда Берзина, генерал-лейтенант Голиков жалуется... на своего подполковника Новобранца, который врет, будто Гитлер сосредоточил 170 дивизий против нас на нашей западной госгранице... Но я и мои люди, Иосиф Виссарионович, твердо помним Ваше мудрое предначертание: в 1941 году Гитлер на нас не нападет!».
Стремясь оттянуть военное столкновение с нацистской Германией и уверовав в свою прозорливость, Сталин опасался дать Гитлеру повод для нападения и поэтому медлил с осуществлением неотложных мер по приведению советских войск в состояние полной боевой готовности, хотя агрессор для «обоснования» своего вооруженного вторжения мог найти, сфабриковать любой предлог или вообще обойтись без него.
В соответствии с категоричным предупреждением Сталина всякая инициатива со стороны командующих округами и армиями по приведению войск в повышенную боевую готовность стала немедленно пресекаться руководством Наркомата обороны СССР и Генерального штаба, которое само находилось под сильным сталинским прессом и опасалось бдительного ока НКВД.
Без внимания была оставлена полученная незадолго до войны многочисленная разведывательная информация из Берлина, Бухареста, Лондона, Стокгольма, Токио, в частности от советского разведчика Р. Зорге, сообщившего 15 мая дату предстоящего фашистского нападения — 22 июня. Эту же дату еще 5 мая 1941 г. назвал советскому руководству германский посол в СССР граф фон Шуленбург — скрытый противник войны с СССР. Однако кремлевский хозяин с раздражением отмахивался от этих важных предостережений, которые никак не вписывались в его «мудрый прогноз». Даже за один день до начала войны реакция Сталина на очень тревожные разведсообщения оставалась резко отрицательной. Так, на срочном донесении советского военного атташе во Франции генерала И.С.Суслопарова, сообщавшего, что нападение на Советский Союз произойдет 22 июня, он наложил следующую резолюцию: «Эта информация является английской провокацией. Разузнайте, кто автор этой провокации, и накажите его».
И только в ночь на 22 июня под давлением новых угрожающих сведений Сталин наконец разрешил Наркомату обороны дать в округа директиву о возможном внезапном нападении немцев 22—23 июня и о приведении всех частей в полную боевую готовность, не поддаваясь при этом «ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения».
Известие о начале войны повергло Сталина почти в шоковое состояние. Рухнули все его расчеты, политика умиротворения Гитлера полностью обанкротилась.
В правительственном обращении к народу, с которым по радио в 12 часов дня выступил Молотов, сообщалось о вероломном вторжении врага и раскрывались далеко идущие цели фашистской агрессии. В этом документе была выражена твердая уверенность, что трудящиеся СССР отнесутся к своему долгу перед страной с высоким сознанием ответственности. Обращение заканчивалось словами: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!»
Но советские люди под влиянием довоенной пропаганды и сложившихся упрощенных представлений о будущей войне не сразу осознали всю серьезность обстановки, весь драматизм ситуации, наивно полагая, что вооруженное противоборство не будет продолжительным и фашистский агрессор, «как только подойдут регулярные части Красной Армии», будет сразу же отброшен с советской земли и разгромлен.
В первые дни войны сотни тысяч граждан были призваны в ряды Вооруженных Сил. Одновременно в стране развернулось широкое добровольческое движение. Люди самого различного возраста буквально осаждали военкоматы, партийные и советские органы, настойчиво требовали немедленно зачислить их в действующую армию, послать на фронт.
В начале июля 1941 г. с инициативой о создании в помощь фронту частей и соединений народного ополчения выступили трудящиеся Москвы и Ленинграда. Уже к 7 июля в Москве и области было сформировано 12 дивизий общей численностью около 120 тыс. человек, а в Ленинграде за короткий срок — 10 дивизий и 14 отдельных артиллерийско-пулеметных батальонов, куда входило свыше 135 тыс. человек. Так же быстро шло формирование народного ополчения в других городах, краях, областях и республиках страны. В течение лета и осени 1941 г. было создано около 60 дивизий народного ополчения, 200 отдельных полков и большое число других подразделений. Боеспособность таких формирований была, как правило, ниже, чем кадровых соединений Красной Армии. С 22 июня по 1 декабря 1941 г. удалось дополнительно сформировать и направить в действующую армию 291 дивизию и 94 бригады.
Вместе с тем следует помнить, что 22 июня 1941 г. в лагерях находились 2,3 млн. человек; 28% составляли те, кто проходил по печально знаменитой 58-й статье. В их числе было немало кадровых военных, которые гибли в лагерях и тюрьмах от голода, болезней, холода, истязаний, каторжного труда. А как нуждалась в их помощи страна, оказавшаяся в смертельной опасности!
Активное участие в защите своей Родины приняли народы прежних национальных окраин. За первые десять военных месяцев в армию было призвано из республик Закавказья, Средней Азии и Казахстана свыше миллиона человек. Наряду с этим указом от 28 августа 1941 г. Президиум Верховного Совета СССР под предлогом наличия «большого количества диверсантов и шпионов среди немцев Поволжья» принял решение «переселить все немецкое население, проживающее в районах Поволжья, в другие районы». Речь, разумеется, шла не об эвакуации, а о настоящей депортации. Около 380 тыс. немцев Поволжья были в административном порядке переселены в восточную часть страны, многие из них брошены за колючую проволоку. Автономная советская республика немцев Поволжья перестала существовать. Вскоре вышел приказ об отчислении немцев из армии. В конце войны депортации и жестоким репрессиям подвергнутся также калмыки, чеченцы, ингуши, крымские татары, греки, карачаевцы, балкарцы, ряд других народов Крыма и Северного Кавказа...
Руководство Вооруженными Силами страны возглавила Ставка Главного командования. С 10 июля председателем этого органа, переименованного в Ставку Верховного Главнокомандования (ВГК), стал Сталин. Незадолго до этого он занял также пост председателя Государственного Комитета Обороны (ГКО) — нового чрезвычайного органа военного времени, а вскоре и должность наркома обороны.
«В начале войны со Сталиным было очень и очень трудно работать, — вспоминал маршал Г.К.Жуков. — Он ... тогда плохо разбирался в способах, методике и формах ведения современной войны, тем более с таким опытным и сильным врагом...» Сталин командовал и дирижировал всем, «его слово было окончательным и обжалованию не подлежало». Все это крайне затрудняло, особенно в первые тяжелейшие месяцы войны, оперативное решение многих неотложных вопросов и приводило обороняющиеся части Красной Армии к крупным потерям и поражениям.
В кратчайшие сроки в стране был осуществлен быстрый поворот всей экономики на обслуживание нужд фронта, создан прочный, организованный тыл. Составной частью военной перестройки народного хозяйства являлось беспрецедентное по своим масштабам и срокам перебазирование производительных сил на Восток. Эвакуация осуществлялась нередко под огнем наступавшего противника с неизбежными при этом потерями и жертвами.
«Повесть о том, как целые предприятия и миллионы людей были вывезены на Восток, как эти предприятия были в кратчайший срок и в неслыханно трудных условиях восстановлены и как им удалось в огромной степени увеличить производство в течение 1942 г., — это прежде всего повесть о невероятной человеческой стойкости», — отмечал известный английский публицист Александр Верт.
Американский журналист Л.Сульцбергер в статье, опубликованной в дни войны в журнале «Лайф», назвал перемещение производительных сил СССР в глубокий тыл «легендарным». Г.К.Жуков приравнивал его позднее к величайшим битвам второй мировой войны.
На советско-германском фронте развертывалась жестокая борьба. Уже в первые часы войны более тысячи немецких бомбардировщиков подвергли массированным налетам промышленные центры, портовые города, железнодорожные узлы и военные объекты западных районов СССР. Общая глубина воздействия вражеской авиации в первый день войны достигла 300—400 км.
Вследствие значительного превосходства в силах, внезапности нападения и других причин немецко-фашистские войска захватили Литву, Латвию, Белоруссию, значительную часть Украины и Молдавии. Создавалась угроза их прорыва к Ленинграду, Смоленску и Киеву. К 10 июля гитлеровцы продвинулись в глубь страны на северо-западном направлении на 450—600 км (при темпе наступления 25—30 км в сутки) и на юго-западном направлении на 300—350 км (при темпе наступления 16—20 км в сутки).
За три недели войны противнику удалось полностью разгромить 28 советских дивизий (12 стрелковых, 10 танковых, 4 моторизованных и 2 кавалерийских). Кроме того, более 72 дивизий понесли потери в людях и боевой технике от 50% и выше. Общие наши потери только в дивизиях (без учета частей усиления и боевого обеспечения) за это время составили около 850 тыс. человек, до 6 тыс. танков, не менее 6,5 тыс. орудий калибра 76 мм и выше, более 3 тыс. противотанковых орудий, около 12 тыс. минометов, а также около 3,5 тыс. самолетов. Урон Военно-Морского флота к 10 июля составил 1 линкор, 3 эсминца, 11 подводных лодок, 5 тральщиков, 5 торпедных катеров и ряд других боевых кораблей и транспортов.
За это же время противник потерял около 100 тыс. солдат и офицеров, более 1700 танков и штурмовых орудий и 950 самолетов, 4 минных заградителя, 2 Торпедных катера и одного «охотника».
Непосредственную вину за все эти крупные неудачи и поражения Красной Армии Сталин взвалил на командование Западного фронта. По его указанию были арестованы и на основании сфальсифицированных приговоров осуждены и расстреляны за «трусость и измену» командующий войсками Западного фронта генерал армии Д.Г.Павлов, начальник штаба того же фронта генерал-майор В.Е.Климовских, командующий войсками 4-й армии генерал-майор А А.Коробков. В конце октября 1941 г. их тяжкую участь раздел или помощник начальника Генштаба генерал-лейтенант Я.Л.Смушкевич, заместители наркома обороны генерал-лейтенант авиации П.В.Рычагов и генерал-полковник А.Д.Локтионов, начальник ПВО страны генерал-полковник Г.М.Штерн и другие, арестованные накануне или в первые дни войны.
Однако расчеты врага на низкую боеспособность Красной Армии не оправдались. Войска фашистской Германии до этого нигде не встречали такого упорного сопротивления и никогда не несли таких больших потерь. На восьмой день войны начальник германского генерального штаба сухопутных войск генерал Ф.Гальдер написал в своем дневнике: «Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего человека... Упорное сопротивление русских заставляет нас вести бой по всем правилам наших боевых уставов. В Польше и на Западе мы могли позволить себе известные вольности, теперь это уже недопустимо».
До середины июля 1941 г. враг терял в среднем 4 тыс. человек в день, во второй половине июля — более 7 тыс., а к концу третьего месяца войны его общие потери превысили 500 тыс. солдат и офицеров. Для сравнения заметим, что до нападения на СССР, т.е. за весь предшествующий период второй мировой войны, фашистская армия, завоевавшая почти всю Европу, потеряла около 300 тыс. человек.
Красная Армия с каждым днем усиливала сопротивление, нанося противнику все более чувствительные удары. Однако остановить его в приграничной зоне не удалось. Гитлеровцы продолжали развивать наступление в глубь территории СССР.
Над страной нависла смертельная опасность. В результате вынужденного отступления Красной Армии осенью 1941 г. на северо-западном участке фронта немецко-фашистские войска блокировали Ленинград. В городе находилось свыше 3 млн. человек, в основном женщины, дети, люди престарелого возраста. Связь Ленинграда со страной по всем направлениям, за исключением Ладожского озера, была прервана. Запасы продовольствия и топлива в городе быстро уменьшались. Захватив пригороды, противник днем и ночью подвергал город массированным воздушным налетам и обстрелам.
Враг готовился к решительному штурму города. Маршал К.Е.Ворошилов, назначенный 5 сентября 1941 г. командующим Ленинградским фронтом, не сумел добиться какого-либо улучшения обстановки под Ленинградом. Он вместе с членом Военного Совета фронта А.А.Ждановым дал указание об изготовлении на ленинградских заводах пик и сабель для «баррикадных боев».
10 сентября в Ленинград прибыл генерал армии Г.К.Жуков, сменивший растерявшегося Ворошилова. Посылая Жукова, Сталин оценивал положение города как «катастрофическое» и «безнадежное». В связи с этим он даже намеревался осуществить взрыв и потопление кораблей Балтийского флота.
Новый командующий фронтом принял энергичные меры по созданию глубоко эшелонированной, развитой обороны на всех уязвимых направлениях и повышению активности войск. Положение постепенно стабилизировалось, и Ленинград превратился в неприступную для врага крепость.
На центральном участке советско-германского фронта с 10 июля развернулось Смоленское сражение. Войска Западного фронта, вдвое уступавшие вражеской группировке по численности личного состава и боевой технике, должны были упорной обороной сдержать продвижение противника, чтобы выиграть время для подготовки и подтягивания резервов.
Под командованием С.К.Тимошенко они вели активную оборону и неоднократно наносили контрудары по врагу. Под Оршей впервые было применено новое грозное оружие — установки реактивных минометов («катюши»).
В середине июля фашистам удалось прорвать оборону советских войск и 16 июля захватить Смоленск. Однако и после этого сражение продолжалось, причем с еще большим ожесточением. Пополнив войска Западного фронта резервами, советское командование предприняло ряд наступательных действий, в ходе которых 6 сентября была освобождена Ельня. Четыре особо отличившиеся дивизии западного направления — 100-я, 127-я, 153-я, 161-я, — 18 сентября 1941 г. первыми среди соединений Красной Армии были преобразованы в 1-ю, 2-ю, 3-ю и 4-ю гвардейские дивизии.
Наступление группы армий «Центр» на главном стратегическом направлении — московском — было, таким образом, задержано на два месяца (ровно столько времени по плану «Барбаросса» отводилось на весь «восточный поход»). Вот что писал об этих событиях А.Опиц — рядовой немецкой танковой дивизии «Гелангендер», входившей в танковый корпус генерала Г. Гудериана: «Угар победы первых дней, который создавал благоприятную среду для разного рода эксцессов, вскоре стал рассеиваться. После сумасшедшей, почти беспрепятственной гонки на сотни километров через Восточную Польшу и Белоруссию, реки Березину и Днепр уже пришлось преодолевать при сильном сопротивлении русских, и наша рота потеряла почти половину личного состава, машин и снаряжения. Судьба многих других подразделений была аналогичной. В конце июля разбитая, потрепанная рота располагалась в одной деревне в 70 километрах юго-восточнее Смоленска. Создавалось впечатление, что из "молниеносной победы" над Москвой ничего не получится».
Вынужденный приостановить наступление на Москву, противник решил перенести главный удар на Киев, рассчитывая окружить и уничтожить основные силы Юго-Западного фронта, а после этого вновь двинуться на советскую столицу и развить наступление на Ростов. 72 дня длилось ожесточенное сражение за Киев. Вместе с войсками Юго-Западного фронта трудящиеся Киева мужественно защищали родной город.
Героическая оборона Киева также сыграла большую роль в задержке вражеского наступления на Москву. У стен украинской столицы враг потерял более 100 тыс. солдат и офицеров убитыми и ранеными, много танков и другой техники. Но все же противнику удалось прорвать оборону Юго-Западного фронта. Поскольку Сталин не разрешил своевременный отход наших войск, 15 сентября они попали в окружение. Всего в окружении оказалось 452 720 человек, в том числе 58 895 человек командного состава. В окруженных частях и соединениях имелось 2642 орудия, 1225 минометов, 64 танка, 8038 пулеметов, 305 715 винтовок, 2100 автомашин, 300 вагонов боеприпасов.
Лишь во второй половине 17 сентября Военный Совет Юго-Западного фронта вынес решение о прорыве из окружения. Но было уже слишком поздно. Бои в окружении продолжались до 27 сентября. Из вражеского кольца сумели выйти лишь отдельные отряды. Многие воины вместе с командующим Юго-Западным фронтом генералом-полковником М.П.Кирпоносом погибли, значительная часть попала в плен.
Большое стратегическое и политическое значение имела героическая оборона Одессы. 73 дня войска Приморской армии и Черноморского флота при активной помощи населения сдерживали натиск врага. Город был оставлен только по приказу командования из-за резкого ухудшения военно-стратегической обстановки на юге Украины. Героические защитники Одессы были переброшены в Севастополь. После падения Одессы немецко-фашистские войска вторглись на Крымский полуостров, одновременно создав реальную угрозу захвата Донецкого бассейна.
На оккупированной территории развертывалась партизанская и подпольная борьба. К концу 1941 г. в тылу врага действовало более 2 тыс. партизанских отрядов общей численностью свыше 90 тыс. человек. Опасаясь полного провала плана «молниеносной войны», немецко-фашистское командование решило вновь сосредоточить основные усилия на московском стратегическом направлении. В замыслах противника, подготовившего операцию «Тайфун», захват Москвы имел особое значение. Против Западного, Резервного и Брянского фронтов, оборонявших московское направление, враг сосредоточил больше половины всех немецких подвижных соединений, действовавших на советско-германском фронте. Наступавшая на столицу группа армий «Центр» превосходила войска трех названных фронтов в живой силе, артиллерии, танках, самолетах. На направлениях, где концентрировались основные ударные группировки гитлеровцев, их численное превосходство было особенно значительным.
Наступление на Москву началось 30 сентября 1941 г. силами южной группировки противника, действовавшей в направлении Орел — Тула — Кашира против войск Брянского фронта. 2 октября развернули наступление центральная и северная группировки фашистских войск. Наша военная разведка действовала здесь не лучшим образом, и начало операции «Тайфун» оказалось для частей Красной Армии неожиданным.
Обладая превосходством в силах, вражеские армии прорвали оборону советских войск, вынудив их к отступлению на большую глубину и окружив пять армий. Немецкие войска захватили Калинин, Брянск, Орел, Вязьму, Дрогобуж, Ярцево, Ельню, Юхнов, вышли к пригородам Тулы и ворвались в пределы Московской области.
Положение создалось чрезвычайно опасное. Были подняты по боевой тревоге и срочно переброшены к можайской линии обороны запасные части, курсанты военных училищ, подразделения зенитной артиллерии ПВО. Вступив с ходу в тяжелые, неравные бои, они помогли на какое-то время задержать врага.
Главный удар приняли на себя в эти критические дни наши части, окруженные западнее Вязьмы. Оказавшись в тылу противника, по существу обреченные, они не сложили оружия — стояли насмерть, сковав действия 28—30 немецко-фашистских дивизий, и не позволили противнику развить наступление на Москву. «Благодаря упорству и стойкости, которые проявили наши войска, дравшиеся в окружении в районе Вязьмы, — отмечал Г.К.Жуков, — мы выиграли драгоценное время для организации обороны на можайской линии. Пролитая кровь и жертвы, понесенные войсками окруженной группировки, оказались не напрасными. Подвиг героически сражавшихся под Вязьмой советских воинов, внесших величайший вклад в общее дело защиты Москвы, еще ждет должной оценки».
Общая обстановка на советско-германском фронте в октябре ухудшилась. На северо-западе противнику удалось форсировать Волхов и продвинуться до Тихвина. Гитлеровцы стремились соединиться в районе между Ладожским и Онежским озерами с финскими войсками, создать вокруг Ленинграда вторую петлю окружения и голодом задушить его защитников.
На юге немецкие войска ворвались в Донской бассейн и, развивая наступление в сторону Кавказа, овладели Ростовом-на-Дону. В Крыму враг штурмовал Севастополь — военно-морскую базу Черноморского флота.
Советский Союз находился в чрезвычайно тяжелом положении. Страна лишилась территории, на которой в предвоенные годы добывалось больше половины сырья для промышленности страны, а также производилась значительная часть продуктов сельского хозяйства. Вся тяжесть военного снабжения легла на Урал, Сибирь, Дальний Восток и среднеазиатские республики.
Армии не хватало оружия, боеприпасов. За летне-осеннюю кампанию 1941 г. Советские Вооруженные Силы потеряли свыше 20 тыс. танков, около 17 тыс. боевых самолетов, более 60 тыс. орудий и минометов и много другой техники и вооружения. Число бойцов и командиров, оказавшихся во вражеском плену, составило, по имеющимся данным, от 3,4 до 3,9 млн. человек.
В первой половине октября немцы вплотную приблизились к Туле и вышли на дальние подступы к столице. С каждым днем ее положение становилось все более угрожающим. 15 октября 1941 г. ГКО вынес постановление «Об эвакуации столицы СССР г. Москвы». Постановление требовало немедленно эвакуировать в тыл дипломатический корпус, правительственные учреждения, население, различные материальные ценности. Сталин должен был эвакуироваться 16 октября «или позднее, смотря по обстановке». «В случае появления противника у ворот Москвы» НКВД было поручено произвести взрыв предприятий, складов и учреждений, а также электрооборудования метро. Всего подлежало взрыву более 1100 предприятий Москвы и Московской области .
Одновременно был осуществлен ряд срочных мер по укреплению обороны столицы. Постановлением ГКО с 20 октября в Москве и пригородах было введено осадное положение. Оборона столицы на рубежах 100—120 км западнее города возлагалась на командующего Западным фронтом генерала армии Г.К.Жукова.
В середине ноября после двухнедельной паузы противник возобновил наступление. Он имел значительное превосходство над войсками Западного фронта, особенно в танках и артиллерии. Мощный удар танковых групп он обрушил на правое крыло Западного фронта, юго-восточнее Тулы и в центр фронта.
В ночь на 28 ноября небольшими моторизованными силами противнику удалось выйти к каналу Москва—Волга и форсировать его у Яхромы. Однако дальнейшее продвижение вражеских войск было сорвано контрударами Красной Армии, отбросившей противника на западный берег канала. Немецкие войска находились в 25—30 км от столицы, но их наступательные возможности были уже исчерпаны.
30 ноября 1941 г. командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал фон Бок записал в своем дневнике: «Мысль о том, что противник перед фронтом группы армий, обессилев, рухнет, оказалась, как показали бои за последние 14 дней, миражом. Стоять у ворот Москвы, где соединяется сеть шоссейных и железных дорог почти всей Восточной России, равнозначно ведению тяжелых оборонительных боев с превосходящим по силе противником. Группа армий "Центр" в ограниченное время не в состоянии это сделать... Наступление, таким образом, не имеет ни смысла, ни цели».
В этих условиях развернулась подготовка контрнаступления Красной Армии под Москвой. «Общие замыслы контрнаступления, — рассказывал маршал А.М.Василевский, — были первоначально достаточно скромны: снять самую непосредственную угрозу столице, отбросить врага от Москвы хотя бы на 20—30, а в случае удачи — на 40 км. Но успех контрнаступления превзошел все ожидания».
На рассвете 5 декабря сильный удар по врагу нанесли войска левого крыла Калининского фронта (командующий генерал И.С.Конев), а утром следующего дня в контрнаступление перешли группы Западного (командующий генерал Г.К.Жуков) и правого крыла Юго-Западного (командующий маршал С.К.Тимошенко) фронтов. С 7 декабря контрнаступление Красной Армии развивалось нарастающими темпами.
В последнее время в некоторых публикациях, в выступлениях на научных конференциях высказываются суждения, что якобы к 5—6 декабря 1941 г. командование вермахта уже само отдало приказ об отступлении своих войск. Подобная трактовка событий противоречит историческим фактам. Как свидетельствуют источники, в начале декабря фашистское руководство все еще не хотело примириться с провалом своих планов. 16 декабря в ответ на предложения ряда генералов о немедленном отводе всей группы армий на тыловой рубеж Гитлер запретил даже думать об этом: «Ни шагу назад, залатать бреши и держаться!».
Вскоре немецко-фашистские захватчики были отброшены от нашей столицы на 100— 250 км, а на некоторых участках — и на 400 км.
Успехи, достигнутые Красной Армией под Москвой и на западном направлении, Сталин решил использовать для развития общего наступления на многих направлениях советско-германского фронта, считая, что для такого, наступления «самый подходящий момент». 5 января 1942 г. во время обсуждения этого вопроса в Ставке ВКГ Г.К.Жуков высказался за то, чтобы осуществить мощное наступление только на западном направлении, усилив здесь советские войска резервами.
Однако Сталин навязал Ставке свое мнение. Перешедшие в наступление на различных участках фронта советские войска уже нигде не смогли добиться таких крупных результатов, какие были первоначально достигнуты в ходе контрнаступления под Москвой. «Сталин требовал от нас наступать, — вспоминал Г.К.Жуков. — Он говорил: если у вас сегодня нет результата, завтра будет, тем более вы будете сковывать противника, а в это время результат будет на других участках. Конечно, эти рассуждения — младенческие... В итоге жертв было много, расход материальных средств большой, а общестратегического результата — никакого. А если бы имевшиеся у нас в то время силы и средства были использованы на западном направлении, то итоги были бы иными».
Таким образом, свою первую зимнюю наступательную кампанию Красная Армия проводила в условиях недостаточной обеспеченности войск необходимыми материальными средствами, что помешало ей добиться более внушительных результатов в Московской битве, которая закончилась 20 апреля 1942 г. Но и достигнутое трудно переоценить. Впервые в ходе второй мировой войны фашистские армии потерпели жестокое поражение, был развеян миф об их непобедимости. План молниеносной войны против СССР полностью провалился, и война приняла затяжной характер.
За месяцы зимнего контрнаступления Красная Армия разгромила до 50 вражеских дивизий, причем только сухопутные войска противника потеряли свыше 832 тыс. человек. «Для дальнейшего ведения боевых действий, — с горечью отмечал гитлеровский генерал К.Типпельскирх, — исход этой зимней кампании имел гибельные последствия...».
Первое серьезное поражение вражеских войск подняло дух советского народа, укрепило уверенность в неминуемом разгроме фашистских захватчиков. Это событие оказало огромное влияние на весь последующий ход Второй мировой войны, явившись предвестником грядущей победы.
К началу 1942 г. уже сложилась мощная антигитлеровская коалиция, включавшая около 30 государств. Их людские и материальные ресурсы значительно превосходили ресурсы Германии и ее союзников. В войну с Японией, а затем с Германией и Италией вступили США. Однако основную тяжесть войны приходилось нести Советскому Союзу. Правительства Англии и США ограничивались боевыми действиями на Тихом океане и в Африке, что позволяло Германии и ее союзникам перебрасывать на советско-германский фронт значительное число воинских соединений. Летом 1942 г. численность фашистских войск, действовавших против Красной Армии, увеличилась до 237 дивизий, а к осени — до 266. Заметим, что против англичан в Северной Африке в то время действовало всего лишь 4 немецких и 11 итальянских дивизий.
Положение на советско-германском фронте продолжало оставаться напряженным. Немецко-фашистским войскам удалось закрепиться на рубежах от 120 до 400 км от Москвы, по-прежнему непосредственно угрожать столице. На северо-западном крыле фронта вражеские войска по-прежнему осаждали Ленинград.
Через горечь неудач, потерь и отступлений пришли советские люди к своей первой и столь желанной крупной победе. Предельно сконцентрировав свои материальные и духовные силы, они погребли миф о непобедимости фашистской армии.
Летом 1942 г. немецко-фашистское командование, пользуясь отсутствием второго фронта в Европе, предприняло новое наступление на Восточном фронте. Его главная цель состояла в том, чтобы разгромить советские войска Юго-Западного и Южного фронтов, выйти в большую излучину Дона, овладеть районами Нижней Волги и Кавказа, а затем добиться и общей победы.
Развитие военных событий вновь оказалось крайне неблагоприятным для нашей страны. Ставка Верховного Главнокомандования (ВГК) ожидала нового наступления противника не на южном, а на центральном направлении и в соответствии с этим расположила свои резервы. Сталин считал необходимым вместо активной стратегической обороны, как предлагал Генштаб, осуществить серию частных наступательных операций в Крыму, в районе Харькова, на льговско-курском и смоленском направлениях, а также в районах Ленинграда и Демянска.
Несмотря на возражения начальника Генштаба маршала Б.М.Шапошникова, он дал разрешение главкому Юго-Западного направления маршалу С.К.Тимошенко наступать на Харьков. При этом Генштабу было запрещено вмешиваться в какие-либо вопросы поданной операции. В результате это наступление обернулось крупным поражением. Значительная часть сил Юго-Западного направления оказалась в окружении. Общие потери Юго-Западного и Южного фронтов в мае 1942 г. составили около 230 тыс. человек, 775 танков, более 5 тыс. орудий и минометов и большое число других видов боевой техники и вооружения.
Катастрофой закончилось наступление войск Крымского фронта, в результате чего они были вынуждены оставить Керчь. Это существенно осложнило положение защитников Севастополя. Они оказались отрезанными от тыла, испытывали огромные трудности с подвозом боеприпасов, продовольствия, питьевой воды, медикаментов. 4 июля 1942 г. после 250 дней легендарной обороны по приказу Ставки Севастополь был оставлен.
Серьезные неудачи Красной Армии в Крыму, под Харьковом, а также в Донбассе, под Воронежем, Ржевом, в районе Демянска привели к тому, что противник вновь захватил стратегическую инициативу и, подтянув свежие резервы, начал быстрое продвижение к Волге и в направлении Кавказа.
Вскоре враг захватил плодородные правобережные земли Дона и восточные промышленные районы Донбасса. Вслед за этим его войска овладели Ростовом-на-Дону, форсировали Дон и создали угрозу Кавказу. 17 июля началась Сталинградская битва, а 25 июля — битва за Кавказ.
Воины Красной Армии мужественно сдерживали продвижение противника, нанося ему чувствительные удары. Для обороны волжских рубежей Ставка ВГК выдвинула часть войск из своего резерва. 12 июля был образован Сталинградский фронт (фронтом последовательно командовали С.К.Тимошенко, генералы В.Л.Гордов и А.И.Еременко). Однако значительная часть его войск была недостаточно укомплектована и обескровлена в тяжелых и изнурительных боях при отступлении к Сталинграду. На помощь воинам поднялось население города и области. Воздвигались оборонительные укрепления. Рабочие заводов сутками не покидали заводских помещений, готовя и ремонтируя военную технику, оружие и выпуская боеприпасы для фронта.
28 июля 1942 г. Сталин как нарком обороны СССР подписал приказ № 227, которому суждено было войти в историю Советского государства военных лет в качестве одного из наиболее суровых и жестоких директивных документов. И по сей день он вызывает неоднозначное отношение исследователей, ветеранов войны и читателей.
Фактически возложив всю вину за неудачи и отступления на Красную Армию, которая, как говорилось в приказе, «отдает наш народ под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на восток», и, наградив ее рядом других оскорбительных ярлыков, нарком обороны призвал бойцов и командиров прекратить дальнейшее отступление без приказа высшего командования. Для устрашения паникеров, трусов и «ликвидации отступательных настроений» в пределах фронтов и армии вводились штрафные батальоны, а в пределах армий «хорошо вооруженные заградительные отряды» (до 200 человек в каждом).
Безусловно, обстановка диктовала необходимость принятия решительных мер и наведения в войсках строгого порядка. Сегодня, конечно, трудно определить, какую конкретно роль сыграл этот документ в стабилизации положения на том или ином участке советско-германского фронта.
Но не менее трудно отрицать, что приказ № 227 имел и негативные последствия. Подменив собой метод убеждения, великую силу личного примера, он резко усилил в войсках действия репрессивных органов, насаждал среди бойцов и командиров тотальную подозрительность, чувство страха и взаимного недоверия, вел к неоправданным жертвам. Обращает на себя внимание и тот факт, что после 28 июля Красная Армия отступила на южном крыле фронта еще на многие сотни километров (и, разумеется, не только «по приказу высшего командования»).
Сражения за Сталинград и Кавказ развертывались с нараставшим ожесточением. На юге натиск врага был остановлен воинами Северо-Кавказского (с 1 сентября Закавказского) фронта в предгорьях западной части Кавказского хребта, на перевалах центральной части Кавказа и на рубеже Терека в районе Моздока.
Особенно тяжелые бои развернулись в районе Нижней Волги, у Сталинграда. Здесь мужественно оборонялись воины 62-й, 64-й, 51-й, 57-й армии. В условиях, когда город стал фронтом, а заводы находились под постоянным обстрелом вражеской артиллерии и воздушными бомбардировками, рабочие ремонтировали и выпускали новые танки, которые прямо из заводских ворот шли в бой.
Напряженные боевые действия велись и на других участках советско-германского фронта; в августе—сентябре войска Западного и Калининского фронтов перешли в наступление на ржевском и вяземском направлениях, а воины Ленинградского и Волховского фронтов — в районе Синявина. Это не позволило немецкому командованию перебросить оттуда часть своих войск под Сталинград.
Сталинград был объявлен на осадном положении. Враг подвергал его непрерывным ударам с воздуха и обстрелам. Гитлеровцы бросили сюда наиболее боеспособные силы 4-го воздушного флота. Город потонул в грохоте бомбардировок, обвалов и разрушений, окутанный сплошной завесой пламени, дыма и копоти.
На Кавказе противнику удалось дойти до Главного Кавказского хребта. Но затем стойкость воинов Северо-Кавказского и Закавказского фронтов заставила гитлеровцев отказаться от наступательных действий. Главная цель их плана «Эдельвейс» — прорваться в Закавказье и овладеть богатыми источниками кавказской нефти и других видов сырья — не была достигнута.
Стойкая оборона под Сталинградом и на Северном Кавказе в значительной мере была обеспечена позитивными результатами, достигнутыми в развитии военной экономики.
С начала 1942 г. ГКО принял действенные меры по налаживанию работы транспорта, резко снизившего свой грузооборот, по смягчению обострившейся проблемы рабочей силы в промышленном и сельскохозяйственном производстве, по внедрению поточного метода на предприятиях и др. К середине года завершилась перестройка хозяйства страны на военный лад. К этому времени в восточных районах СССР вступило в строй свыше 1200 эвакуированных крупных предприятий различных отраслей промышленности. Развернутая на Востоке промышленная база стала давать столько военной продукции, сколько до войны выпускала вся индустрия страны. Удельный вес размещенных здесь заводов военной промышленности повысился с 18,5% в июне 1941 г. до 76% в июне 1942 г.
Уже через год после начала войны советская военная промышленность, преодолев невероятные трудности, смогла не только восстановить утраченные мощности, но и значительно превзойти их. В июле 1942 г. предприятия Наркомата авиационной промышленности произвели продукции в 1,3 раза больше, предприятия Наркомата вооружений — в 1,2 и Наркомата боеприпасов — в 1,7 раза больше, чем в июле 1941 г. Вооруженные Силы СССР в течение первого полугодия 1942 г. получили 9744 самолета, 11 178 танков, 70 817 орудий и минометов, свыше 45 млн. снарядов и мин.
Все большее значение стали приобретать военно-экономические поставки союзников в соответствии с заключенным между СССР и США соглашением о ленд-лизе. Только в порты Советского Заполярья с 13 декабря 1941 г. по 6 мая 1942 г. прибыло в сопровождении конвоев 112 советских и иностранных транспортов с различными военными и народнохозяйственными грузами.
Тяжелейшая обстановка, сложившаяся на фронте летом и осенью 1942 г., поставила нашу экономику перед новыми серьезными испытаниями. Вновь пришлось осуществлять эвакуацию из угрожаемых районов на восток. Она потребовала большого напряжения сил, вызвала дополнительные потери и протекала в сложных, драматических условиях.
Впереди были новые тяжелые испытания, новые жертвы и лишения. Но в середине ноября развернулись события, во многом предопределившие решительный поворот в войне.